Невольной причиной открытия метательных свойств горючей смеси могла оказаться как-то случайность. Например, неправильный рецепт, или ошибка в приготовлении. И в этом случае вместо струи пламени мог родиться взрыв. Также случайно в жерле огнеметной трубы мог оказаться камень или какой-нибудь другой увесистый предмет, к изумлению окружающих закинутый неведомой силой на десятки или сотни шагов.

 

Так или иначе, но с XIII, а, может быть, и с конца XII века в трех местах населенного мира – в Китае, на Арабском Востоке и в Европе вокруг осажденных городов и замков, а также и с их стен, начали погромыхивать «огневые трубы», извергающие пламя, черный дым, серную вонь, а заодно и всякие увесистые штуки, способные нанести ущерб неприятелю.

Хроники упоминают о применении огнестрельного оружия при осаде маврами испанского города Мибеллы в 1259 году и, наоборот, испанцами – мусульманского города Сальджимесса (в Тунисе) в 1273 году, испанского замка Хорупс в 1290 году во время феодальных междуусобиц.

До сих пор не стихают споры вокруг одного такого исторического события. Верховный монгольский правитель – каган, по имени Хубилай, внук Чингис-хана, завершал завоевание Китая, начатое дедом. В 1272 году его войска осадили мощную крепость Санъян – один из последних оплотов империи Южная Сун, не признававшей власти монголов. И вот при осаде этой твердыни монголы использовали так называемые «мусульманские орудия», или «орудия Западного края».

 

Благодаря описаниям современников, в том числе и Марко Поло, нам известно, что их создателями были мастера, звавшиеся Исмаил и Ал-ад-дин; что эти «орудия» метали снаряды весом (в наших мерах) по 89,5 кг и что эти снаряды (каменные, металлические?) летели с такой силой, что зарывались в землю на 2 метра. И что при каждом выстреле эти орудия производили страшный грохот. Но вот были это огнестрельные пороховые орудия или нет – вот этой «мелочи» современники уточнить не удосужились.

Чуть более чем через 100 лет после штурма Санъяна, на другом конце света другой потомок Чингис-хана – Тохтамыш – осадил Москву. Русская летопись того времени сообщает, что «горожане стрельбу стреляли и бросали камни со стен; иные же тюфяки пущаше в них и иные самострелы; пороки пущаху, а иные великими пушками».

 

1382 год – время, когда огнестрельное оружие точно уже существовало и было в ходу и в Европе, и в Азии. Но все-таки историки приходят к выводу, что из всех названных московской летописью орудий, только «порока» или «пороха» могли быть огнестрельными. «Тюфяки» и «иные самострелы» – это скорее всего различные виды неогнестрельной артиллерии, типа баллист и катапульт. А слово «пушка», или «пущица» в русском языке XI–XVII веков (который был уже не церковнославянский, но еще не современный) означало вообще любое приспособление для метания. В том же смысле, как у нас – «пусковое устройство».

 

Однако несомненные вещественные доказательства существования огнестрельного оружия относятся к 1301 году. Этот «вещдок» – железный пушечный ствол, собранный как бочка – из полос на обручах. Найден он в немецком городе Аусбурге. Прямо на одной из составляющих его полос выбито клеймо: «ANNO 1301». То есть год 1301-й. Наверно, это не случайная находка. Дело в том, что тогда Аугсбург уже имел славу одного из «оружейных цехов» Европы, почти наравне с Толедо и Миланом.

 

Дальнейшее развитие огнестрельного оружия пошло по двум линиям:

1) большие тяжелые приспособления, получившие в разных странах названия бомбарда, армата, мортира, пищаль и др.;

2) индивидуальное оружие отдельного бойца.

Орудия первого вида – прямые наследники византийских огнеметных сифонов, которые также представляли собой крупные боевые машины и обслуживались целыми командами специалистов.

Они довольно быстро заменили не пороховые метательные машины, давно и много послужившие и в древности, и в средневековье - все эти катапульты, баллисты, онагры, скорпеты, тюфяки и т.п.

Но это отдельная и очень большая тема.